Русский акцент - Страница 84

Уже, выйдя из автобуса, Борис подумал про себя:

– А ведь, действительно, если учесть, что население стольного града Жмеринки составляет около сорока тысяч человек, а количество жителей Натании – почти двести тысяч, то последняя, поистине, представляется громадным городом.

Сейчас же снова какая-то незнакомка, беззастенчиво прикоснувшись к плечу Бориса, запросто обращается к нему на «ты». Поэтому Борис не очень почтительно отреагировал:

– Да, пока что ещё говорю по-русски. Но, разве мы с вами знакомы, что вы называете меня на «ты».

– Какая разница, на «ты», на «вы», – обрушилась на него собеседница, – это только коммунисты «выкали» друг другу, а в Израиле нет этих условностей и местоимение «вы» в иврите просто отсутствует.

Борис хотел было сказать, что в данный момент они всё-таки говорят на русском языке, но она, опередила его, разразившись тирадой:

– Да брось строить из себя интеллигента, ты я вижу геодезист, а все геодезисты простые люди.

– Похоже, драматург Островский был прав, – парировал Борис, – когда сказал, что «на каждого мудреца довольно простоты».

– Послушай, мудрец, – перебила его незнакомка, – меня зовут Ада Фишер, я тоже геодезистка. В своё время заканчивала инженерную геодезию в Новополоцком политехническом институте в Белоруссии. Скажи мне сейчас, как твоё имя и фамилия?

Борис, оторопев от такого бешеного напора, машинально выпалил:

– Меня величать Борис Абрамович Буткевич, прошу любить и жаловать.

– Любовь мою надо ещё заслужить, – игриво улыбнулась Ада, – а вот пожаловать можно.

Она вытащила из сумочки толстую тетрадь и стала перелистывать в ней страницы, пока, наконец, не воскликнула:

– Всё правильно, Борис Абрамович, вы, действительно, геодезист, кандидат технических наук, доцент. Приехали из Москвы и, конечно же, значитесь в моём кондуите.

Удивлённый Борис едва нашёл в себе силы произнести:

– Каким, таким образом, я удосужился попасть в ваш чёрный список.

– Это совершенно не важно, – затараторила Ада, – важно, что я потратила кучу времени и энергии, чтобы составить его. В моём каталоге размещены более полутысячи инженеров-геодезистов, приехавших из СССР. И самое удивительное, что 90 % их них работают по специальности.

Борис вспомнил, как его друзья, поступившие в престижные московские вузы на энергетические, механические, химические и физические факультеты, посмеивались над ним, мол, что это за специальность ты такую выбрал – «геодезия». Да и мало кто знал, что, вообще означает это слово. В израильской реалии оказалось, что все эти электрики и энергетики, физики и механики сидят без работы и подметают улицы еврейских городов, а вот геодезисты успешно трудятся на своём удачно выбранном поприще.

– Скажите, Ада, – оторвался от своих дум Борис, – а зачем вам понадобилось составлять этот длинный, так называемый, прайс-лист.

– Вот, наконец, мы и добрались до сути дела, – обрадовалась Ада, – против каждой фамилии в этом, как вы выразились прайс-листе, есть графа, где каждый индивидуум должен расписаться.

– Что-то я не совсем понимаю, Ада, – удивился Борис, – под чем и во имя чего я должен расписаться?

Ада протянула Борису лист бумаги, на котором на русском языке был отпечатан текст под заголовком «Обращение геодезистов-репатриантов из Советского Союза к премьер-министру государства Израиль господину Ицхаку Рабину».

– Ничего себе, – поразился Борис, – похоже, что эта Ада не такая простая штучка раз обращается ни мало, ни много к самому главе правительства.

Однако чем дальше он читал это самопальное обращение, тем больше хмурился и раздражался. Его злила не только неудачная форма и ошибочная стилистика изложения, а сама его сущность. Получалось, что после весьма нелогичной и запутанной преамбулы, бывшие советские геодезисты чуть ли не в ультимативной форме категорически требовали от премьер-министра разрешения сдавать экзамены на получение лицензии на геодезические работы не на иврите, а на русском языке. И не только требовали, а ещё и угрожали, что в случае отказа они незамедлительно вернутся в страну, где родились и получили это самое геодезическое образование. Подчёркивалось, что раз уж так сложилось, что Израиль бесплатно получил высокообразованных геодезистов, то он безоговорочно должен сделать то, что они просят и чего они, безусловно, заслуживают.

– Скажите, Ада, вы сами сочинили этот шедевр? – спросил Борис, протягивая ей прочитанные листочки.

– А что, понравилось, – самодовольно рассмеялась она, – это, действительно, моё творение. Моя, можно сказать, песнь песней.

– Так вот, уважаемая Ада, продолжайте петь свою песню в гордом одиночестве, – процедил Борис сквозь зубы, – не буду я подписывать эту несуразную петицию.

– Вы что и в самом деле не будете, – удивилась Ада, – а что, собственно, вас покоробило. Вы же сами назвали это письмо шедевром.

– Ваш шедевр, извините, – чуть ли не выкрикнул Борис, – это полное непонимание того, что вы требуете.

Далее Борис спросил у Ады, что произойдёт, если евреи, прибывшие из Англии, Франции, Аргентины, Индии или Марокко будут требовать сдавать экзамены на своём языке. Он также поинтересовался, видела ли она в Израиле геодезическую, строительную или земельнокадастровую документацию на русском языке. В заключение он не преминул добавить Аде, что он уже полгода является обладателем этой лицензии и что экзамен для её получения он успешно сдал на иврите, государственном языке Израиля.

Самое интересное, что примерно через полгода после знакомства с Адой Бориса вызвал генеральный директор. На его рабочем столе лежало это самое злополучное «Обращение». Оно таки побывало в канцелярии премьер-министра, после чего было благополучно переправлено министру строительства, а теперь по инстанции было спущено в свой конечный пункт – в институт геодезии и картографии. На финише этого пробега оказался Борис Буткевич, которому генеральный директор и поручил подготовить отрицательный ответ. Причём текст ответа в несколько расширенном варианте полностью соответствовал тому, что Борис говорил Аде ранее.