Русский акцент - Страница 76

– Какой ты к чёрту главный учёный, да ты и вообще не учёный, все твои статьи сплошная галиматья и плагиат, ещё надо разобраться, кто тебе присвоил докторскую степень. Да я вижу тебя насквозь: ты просто напросто побоялся иметь конкурентоспособного доктора в роли начальника ведущего отдела института.

Этот, в кавычках, панегирик Эдуарда в адрес главного учёного института не мог не ранить последнего и не оставить в месте увечья мстительного шва. Расплата не замедлила свершиться буквально через несколько месяцев, когда был объявлен конкурс на заместителя начальника отдела, в котором работали Эдуард и Борис. Когда стало известно, что на конкурс подала Эстер Фишман, которая являлась долгожительницей отдела, проработав в нём 15 лет, то русским дебютантам подразделения, вкусившим горечь предыдущего конкурса, стало понятно, что она является очередным ставленником администрации. Продолжительный стаж работы Эстер, безусловно, шёл ей в актив. Однако, в пассиве было отсутствие высшего образования, ни первой и, тем более, ни второй академической степени у неё не было. Борис, наученный горьким опытом прошлого фиаско, решил не участвовать в грязной лотерее. Амбициозный Эдуард и на этот раз надумал поиграть в израильскую рулетку, подав документы на этот конкурс. Если в русской рулетке, по теории вероятности, всё-таки сохраняется шанс остаться в живых, то в её израильском варианте твоя жизнь не подвергается опасности, но, при этом, перспективы преуспеть равнялись нулю. Конкурс Эдуард в очередной раз проиграл, жизнь сохранил, правда, в её изрядно подпорченном варианте. Но эта самая жизнь имела тенденцию продолжаться, а сам Эдуард был склонен продолжать борьбу, если и не за место под солнцем, то, по крайней мере, за место зам начальника отдела.

Он пишет гневное письмо в «Гистадрут» (управление израильского профсоюза), в котором пытается обжаловать решение конкурсной комиссии во главе с главным учёным института Иосифом Шварцем. Квинтэссенцией этого письма являлась его заключительная фраза, в которой вопрошалось «что мне, инженеру с многолетним опытом работы, доктору наук, профессору, автору нескольких десятков научных статей необходимо сделать, чтобы достичь уровня человека, закончившего шестимесячные курсы чертёжниц и выигравшего этот конкурс?». В СССР профсоюзы считались гипотетической школой коммунизма, в Израиле профсоюзы справедливо называют защитниками трудящихся, особенно тех, кто работает в государственном секторе. Говорят, что по своей мощи Гистадрут вполне сопоставим с армией, израильские профсоюзы считаются, чуть ли не самыми боевыми в мире. Порукой тому, что они неоднократно буквально парализовывали народное хозяйство страны всеобщими массовыми забастовками, длящихся порой более двух недель. Что касается, чуть ли не кассационной жалобы Эдуарда, то он буквально через три дня, получил стандартный ответ, что его вопрос тщательно изучается и в ближайшее время по нему будет вынесено решение. Привыкший к советским бюрократическим отпискам, Эдуард решил, что его письмо будет успешно захоронено в канцелярских анналах всеми уважаемого Гистадрута. История умалчивает, что конкретно изучали и предприняли профсоюзные чиновники, однако уже через неделю его вызвал генеральный директор и в присутствии понуро улыбающегося главного учёного поздравил его с назначением на должность заместителя начальника отдела. Это была небольшая по форме победа Гистадрута и огромный по содержанию успех Эдуарда в деле борьбы с произволом, царящим в израильских конкурсных перипетиях.

Однако праздник длился недолго, всего полгода. Именно такое время отводилось на испытательный срок индивидууму, победившему в конкурсе. Справедливости ради, никто об этом, включая Эдуарда, не знал, ибо за многолетнюю историю существования института не было случая, чтобы кто-то не выдержал испытательный срок. Такой прецедент удалось создать только для Эдуарда, разумеется, не без продуманных усилий главного учёного Иосифа Шварца. Производственное преступление Эдуарда состояло в том, что он якобы вместо административной работы направил работу отдела на разработку никому не нужных новаций. Административную деятельность, которая заключалась в регистрации поступающих на контроль геодезических работ, выполняемых в частном секторе, и написании писем с замечаниями по их производству, Эдуард отдал на откуп той самой Эстер, которая являлась его соперницей в конкурсе. Сам же он занялся разработкой современной методики спутникового нивелирования, за которую впоследствии получил патент на изобретение. Вместе с этим, именно Эдуарду удалось реорганизовать работу отдела, направив его творческий потенциал на научные исследования, которые дополняли ежедневную инженерную рутину. Именно это главный учёный называл никому не нужными новациями, именно этим должен был заниматься он сам в соответствии со своей должностной инструкцией, именно это и послужило никчемным поводом признать Эдуарда не прошедшим полугодовое испытание. Единственный человек, кто вместе с главным учёным праздновал победу, была Эстер Фишман, которую вернули на должность зам начальника отдела, и которая была искренне убеждена, что справедливость восторжествовала.

Все эти конкурсные передряги Борис переживал не меньше Эдуарда. Он, как только мог, успокаивал его, приговаривая:

– Да плюнь ты, Эдик, на все эти напасти, жизнь иногда бывает несправедливой. Занимайся наукой в своё удовольствие, ведь это у тебя никто не отнимет.

Примерно тоже самое сказал ему генеральный директор. На одном из совещаний в присутствии всех своих замов он открытым текстом произнёс: