Русский акцент - Страница 40

На прощание Борис от души поблагодарил Авраама за напутственный экскурс и, вспомнив некрасовское двустишье, сказал:

– Когда б таких людей, ты иногда не посылала миру, заглохла б нива жизни. Это о тебе, дорогой Авраам, огромное спасибо!

Последние два дня поистине выдались беспокойными. Их закономерным итогом явилось непростое уравнение с тремя неизвестными. В роли неизвестных «х», «у», «ζ» здесь выступали три возможных места будущей работы Бориса, это соответственно: Национальный институт геодезии и картографии Израиля (Тель-Авив), Национальная электрическая компания (Тель-Авив) и Земельное Управление Израиля (Беер-Шева). Если бы таких уравнений было три и если бы наряду с неизвестными величинами там были бы и известные параметры, то в математическом плане такая система решалась бы очень просто. Но фишка в том и заключалась, что известных размерностей в этой системе не было как в математическом аспекте, так и в аспекте жизненно-реальном. Получалось, что справиться с этой задачей кандидату технических наук по советским меркам, а по израильским – доктору Борису Буткевичу было не под силу. Пришлось вспомнить, что в семье проживает и здравствует ещё один доктор, доктор Татьяна Буткевич. Когда Борис посвятил её во все тайны так называемого «Тель-авивского двора», Татьяна, долго не размышляла. Она, чмокнув своего супруга в запотевшую щеку, весело пропела:

– Боренька, милый! Да тут и думать нечего! В электрическую компанию, несмотря на неземные блага, которые тебе там сулят, ты не пойдёшь. Рисковать нет никакого смысла.

– Но, Танюша! – попытался сопротивляться Борис, – там такой «Клондайк», огромная зарплата, куча всяких льгот.

– Не нужен нам твой гипотетический «Клондайк», – перебила его жена, – разве Авраам, которого тебе сам Всевышний с небес послал, не объяснил тебе доступно, что к чему?

Борис молчал, в душе соглашаясь с доводами жены. А Татьяна тем временем продолжала добивать своего супруга, нежно шепча ему на ухо:

– По поводу работы в Земельном управлении: здесь ты мысленно сам уже решил, что эта работа тебе не подходит, это совсем не те горизонты, которые ты ищешь и которые тебе нужны.

Борис послушно кивал головой в такт словам своей любимой женщины, поражаясь, как она строит свои умозаключительные цепочки. А Татьяна, забравшись на колени к Борису, огласила свой завершающий вердикт:

– Исходя из сказанного выше, ты, дорогой мой муженёк, завтра же, поблагодарив работодателей из Электрической компании и Земельного управления за высокое доверие, извинишься и откажешься от их прекрасных предложений.

Борис хотел было что-то возразить Татьяне, но она, на мгновение опередив его, приложила к его губам свой наманикюренный пальчик и тоном, не допускающим возражения, подытожила:

– Таким образом, моя непревзойдённая женская логика, основанная на поразительной моей врачебной интуиции, говорит, что, независимо от твоего сознании, придётся тебе, Боренька, двигаться в направлении института геодезии и картографии, который полностью соответствует твоей квалификации и, главное, желанию работать там.

Борис нежно прижал Татьяну к себе и долго не отпускал её из своих объятий.

Глава 14. Новый год

В свалившейся на Бориса суете сует он и не заметил, как наступил последний день уходящего 1991 года. В это утро Татьяна, возвращаясь из магазина с покупками, протянула ему конверт с логотипом национального института геодезии и картографии Израиля. Она, помахивая этим почтовым отправлением, весело пропела:

– Ну-ка, Боренька, быстро вскрывай конверт, тогда и поймём: на щите мы или, надеюсь, со щитом. Думается мне, что тебе, всё-таки, в соответствии с хорошими вестями, придётся танцевать.

Боря, не имея терпения и достаточного запаса душевных сил аккуратно открыть конверт, порывисто разорвал его. Оттуда вылетела маленькая, в четверть стандартного формата, бумаженция. Даже словаря не понадобилось, чтобы перевести достаточно простой, но знаменательный для Бориса текст. Из него явствовало, что он, Борис Буткевич, зачислен в штат института с 2.01.1992 года. Когда прочитанное долетело до слуха Татьяны, она захлопала в ладоши и радостно заверещала:

– Боже милостивый, это же надо, какой новогодний подарок. Я же говорила, танцевать, слышишь, Боренька, немедленно танцевать.

Борис торопливо подошёл к магнитофону, отыскал запись любимого блюза из кинофильма «Крёстный отец» и, обняв Татьяну за плечи, плавно и не спеша закружил её в такт лирической мелодии. Она прижалась к нему и, приподнимаясь на цыпочках, поцеловала его. А затем, заглядывая в его карие глаза, прошептала:

– Ты, как всегда, победил, всё у нас будет хорошо, с наступающим тебя Новым годом!

Новый 1992 год встречали в недавно открывшемся в Беер-Шеве русском ресторане с нерусским названием «Лехаим» в компании с всё теми же врачами с Таниных курсов. Борис долго противился этой встрече, но когда Татьяна чуть не плача произнесла:

– Боренька, да мы так совсем одичаем, надо всё-таки бывать на людях, тем более в праздник, тем более в Новый год, который, говорят, как встретишь, таким и будет, – он неожиданно согласился с условием, что пригласит на празднество и соседей: профессорскую семью Вадима и Веру. Таким образом, врачебная компания была разбавлена двумя научными работниками в лице Вадима и Бориса. По дороге в ресторан лёгкий ветерок с пустыни Негев обдувал радостные лица русских израильтян, термометр на городской мэрии, возле которой они проходили, показывал двадцать градусов со знаком плюс. На предпраздничное настроение наплывал лёгкий оттенок грусти. Причиной тому являлось отсутствие привычных узорчатых снежинок, покрывающих городские мостовые. Мягкий морозец не пощипывал порозовевшие щёки, плечи не придавливала меховая тяжесть пальто, а руки не обтягивали кожаные перчатки. В окнах домов не отсвечивали разноцветные гирлянды на вечнозелёных ёлках. Коренные израильтяне празднуют свой еврейский Новый год (Рош А-Шана) осенью, а первое января, которое является обычным рабочим днём, для них просто начало нового календарного года. Они называют его Сильвестром, не догадываясь, что первый римский папа с таким именем умер 31 декабря 336 года: день его кончины и почитается как день святого Сильвестра. Однако не пройдёт и несколько лет, как усилиями новых репатриантов в Израиле уже в конце ноября заработает целая новогодняя индустрия. Будут продаваться искусственные ёлки и ёлочные игрушки к ним, включая деда Мороза и Снегурочку. Традиционное советское шампанское появится не только в русских магазинах, а и в израильских супермаркетах. Сегодня же в Беер-Шеве эта русская новогодняя атрибутика ещё не существовала. Однако при входе в ресторан все сразу обратили внимание на праздничные столы с привычными для новогоднего взора салатами-оливье, селёдкой «под шубой», красной икрой и даже гусём с яблоками. Оркестр играл ностальгическую мелодию «Пять минут» из незабвенной «Карнавальной ночи». А когда до Нового года, в самом деле, осталось пять минут, оркестр неожиданно замолк, сделав трёхсот секундную паузу, по окончанию которой заиграл достопамятный Гимн Советского Союза. И тут случилось непредвиденное. Услышав бравурные звуки совдеповского панегирика, бывшие евреи Страны Советов как один дружно повскакивали со своих мест и вытянулись по стойке смирно. Это неуклонно свидетельствовало об укоренившейся, как в мозговых извилинах, так и в позвоночных дисках, советской ментальности обладателей «пятой графы» в незабываемом молоткастом и серпастом паспорте.