Русский акцент - Страница 149

149

Ровно через две недели русская делегация переступила порог института. Улыбающийся Борис по этому поводу даже надел, ставший уже ненавистный галстук. Правда, с последним пришлось повозиться. В прошлой жизни, в Москве, он завязывал его каждый день. Сегодня же окончательно забыл, как это делается. Пришлось воспользоваться услугами ГУГЛ. К своему непомерному удивлению он обнаружил на интернетовских сайтах 85 вариаций узлов галстука. Только через полчаса, выбрав самый простой из них, он сумел покончить с этой, кажущейся простой, процедурой. Так что в этот жаркий августовский день, когда термометр в тени показывал 34 градуса, Борис, как космонавт в скафандре, был задрапирован в тёмный костюм, который чудом отыскался в шкафу, и в светло-розовую рубашку с ярко-синим галстуком поверх. Так что этот чёртов дресс код, или по-простому – этикет, был соблюдён по всем параметрам.

С приветственным словом к прибывшим гостям обратился генеральный директор института Ури Векслер. Борис переводил его речь, если и не синхронно, то достаточно быстро, не забывая вставлять в свой перевод, если это было к месту, чисто русские идиомы. По окончанию выступления, Ури поблагодарил его за ретрансляцию своей речи и, улыбнувшись, прошептал ему на ухо:

– А я и не знал, Борис, что ты так хорошо говоришь на русском языке.

Борис перевёл собравшимся и эту фразу директора. Все дружно зааплодировали, оценив по достоинству шутку директора. После этого было уже не до шуток. В своём вступительном слове Борис проникновенно сказал:

– Дорогие коллеги! Когда два десятка лет тому назад я покидал свою доисторическую Родину (моей исторической родиной, как вы догадываетесь, является Израиль), у меня были все основания полагать, что мы расстаёмся навсегда. Кто мог подумать, что границы наших государств раздвинутся так, что наша сегодняшняя встреча состоится. Кто мог допустить, что одна из площадей Иерусалима будет называться площадью Москвы, а в израильский город Нетания приедет президент России В.Путин открывать, возведённый там мемориальный комплекс в память о бойцах Красной армии, победивших нацизм.

Затем израильскими докторами русского пошиба были сделаны пять докладов на родном языке гостей из СНГ. По сути дела, это были даже не доклады, а небольшие лекции об особенностях израильской геодезии. Это был доверительный диалог коллег, получивших высшее геодезическое образование и научные степени ещё в СССР, а теперь по воле, неисповедимых Всевышним, судеб оказавшихся в разных геополитических зонах.

Понятно, что для русских профессоров были организованы многочисленные экскурсии по стране. Последней точкой их пребывания в Израиле стала пятизвёздочная гостиница на Мёртвом море. Ранним субботним утром Борис и Татьяна выехали из Ашдода в сторону Эйн-Бокек, где располагался отель. По русским канонам, неважно к кому ты ехал в гости, профессору или сантехнику, надлежало в качестве презента взять что-нибудь из спиртного. Заехав в ближайший русский деликатесный магазин, Борис, несмотря на недовольство Татьяны, прикупил, не русскую, а шведскую водку «Абсолют» ёмкостью в 1,75 литра и закуску к ней в виде буженины, ветчины, бекона и разных солёностей. Разместиться у кого-нибудь в номере дюжине людей было не комфортно. Кто-то предложил устроиться в гостиничном лобби, где вокруг большого журнального столика стояло множество кресел и стульев. Обитатели гостиницы удивлённо взирали на шумную компанию, которая на непонятном им языке живо обсуждала какие-то проблемы, не забывая при этом, в паузах между диалогами, запивать их водкой. В какой-то момент украинский профессор Буцько, осмотрев критическим взглядом, наспех накрытый, столик с яствами, принесенными Борисом, неожиданно воскликнул:

– Шановнiдрузi! Та хiба то закуска, зараз я прынесу то, чым закусують на украiнськых просторах.

Через несколько минут уважаемый профессор из украинского города Ивано-Франковска водрузил на стол, вынутые из чемоданного запасника две бутылки самогона и что-то прямоугольное, завёрнутое в серебристую фольгу. Когда он развернул свой пакет, взору, сидевших за столом, представился белоснежный брикет, мягкого, как масло, настоящего украинского сала. Такой огромный шмат украинского наркотика заметили и проходящие мимо люди, живущие в гостинице, которые недоумённо поглядывали на русско-украинских богохульников. Спохватившись, Борис, прикрывая искомый шмат, всё той же фольгой, смущённо пробормотал:

– Извините, господа! У нас, у евреев, как-то не принято есть сало, по крайней мере, вот так в открытую, чтобы все видели.

– Так это у вас не принято, а мы люди посторонние, нам разрешается, – пролепетал заплетающимся языком уже подвыпивший профессор.

– Смотрите, господа, – снова вступил в беседу Борис, – в Израиле есть всего несколько кибуцев, где разводят свиней. Но даже там их выращивают на специальном помосте, чтобы не осквернять святую израильскую землю некошерными животными.

Завязался диспут на тему, почему в Израиле свинья считается нечистым животным. Горячий спор прервал однокашник Бориса профессор Маслов, которой, собственно, и возглавлял делегацию. Он торопливо свернул «свинские» дебаты, и со словами:

– Мы должны с уважением относиться к любой религии, – попросил профессора Буцько отнести свой серебристый свёрток в то место, откуда он был взят.

Маслов взглянул в окно, за которым в пальмовом просвете дымчатой пеленой простиралось Мёртвое море, и грустно промолвил:

– Послушай, Боря, ты помнишь наши капустники в общежитии, помнишь, как весело мы жили в нашем студенческом братстве, как в складчину с трудом наскрёбывали 1 рубль 62 копейки, чтобы купить бутылку вина под названием «Портвейн белый таврический».

149