Русский акцент - Страница 123

123

– Послушай, меня внимательно, Юрий. Прежде всего, подыщи своей семье жильё, потом запишись в ульпан, выучи хотя бы азы разговорного иврита. На это уйдёт, примерно, полгода. А уже потом позвони по этому телефону, постараемся тебе подыскать что-то приемлемое.

– Борис Абрамович! – чуть ли не заплакал Юрий, – Христом Богом молю, сжальтесь надо мной, у меня, кроме вас, здесь никого нет. Найдите мне работу.

– Молиться, Юрий, будете у Стены Плача, – философски заметил Борис, а пока, возьмите себя в руки, и постарайтесь сделать то, что я сказал.

– Я буду жить в Иерусалиме, мне там обещали снять квартиру – плаксиво протянул Юрий, – и там уже обязательно пойду к Стене плача, только устройте меня на работу.

Неизвестно чем закончился бы этот ночной разговор, если бы на финише своей горестной тирады Юрий не заключил:

– Ой, Борис Абрамович, совсем забыл вам сказать, что у меня есть к вам рекомендательное письмо.

– И кем же оно подписано? – удивился Борис.

– Рекомендацию мне дал профессор Виктор Александрович Ярмоленко, – тут же отреагировал Юрий, – он очень просит вас помочь мне.

– Это несколько меняет дело, Юрий, – осторожно заметил Борис, – попробуем что-нибудь предпринять, позвоните мне через неделю.

С Витей Ярмоленко Борис познакомился много лет назад на конференции в городе Вильнюсе. Они оба были аспирантами, темы их диссертаций были схожи, поэтому им было о чём поговорить. Жили они в одной комнате в маленькой уютной гостинице в центре литовской столицы. Поскольку оба были молоды, темы их разговоров не ограничивались только научной стезёй. Несмотря на то, что Борис относился к иудейскому племени, а Виктор, родившийся в прикарпатском селе на Западной Украине, был чистокровным украинцем, которых даже в те времена уже называли «бандеровцами», между ними возникло то, что на современном сленге называется «химией». Борис с удовольствием смаковал «Украiнську горiлку», привезенную Виктором, не забывая закусывать её тонкими ломтиками бледно-розового сала. Виктор же, усилиями Бориса, учился пить марочный коньяк с слегка засахарёнными дольками лимона вприкуску.

Борис даже был на свадьбе у Виктора. Он до сих пор помнит, почти, как у Тараса Шевченко, «садок вишневий коло хаты», а в нём – длинные деревянные столы с бревенчатыми скамьями возле них. На столе – различные разносолы с запотевшими бутылями традиционного самогона. А ещё Борис запомнил, как один из выпивших гостей, услышав, что он говорит на русском языке, злобно выкрикнул:

– Я чую, що хтось тут говорыть на москальскiй мовi, гнаты iх потрiбно поганою палкою.

Когда мать Виктора, которая была титулованной колхозной дояркой, Героем Социалистического Труда, случайно услышала эти слова, она, приказав на несколько минут замолчать, состоящему из нескольких скрипок и гармошек, самодеятельному оркестру, сказала:

– Всем, чего я достигла, я обязана Советской власти. Высшее образование и учёную степень кандидата наук моему сыну дала та же самая власть, которую только что назвали «москальской». Поэтому, на этой свадьбе русский язык не запрещается. Кому не нравится, может уходить, а мы продолжим веселье.

Свадьба переводится с украинского как «веселье», которое продолжалось до самого утра, и больше никто не посмел упрекнуть Бориса, что он, единственный из гостей, говорил на русском языке. Тогда ещё Борис подумал про себя, интересно, что сказала бы мать Виктора, если бы знала тогда, что он является ещё и лицом еврейской национальности.

Виктор, как и когда-то Борис, работал доцентом кафедры космической геодезии, только еврей Буткевич в Москве, а украинец Виктор на геодезическом факультете Львовского политехнического института на уже независимой Украине. Надо же так случиться, что прошло более двадцати лет, и вот Виктор подал весточку о себе через такого напористого репатрианта. Только оказалось, что сегодня Виктор никакой уже не доцент, а доктор наук, профессор. Больше того, он занимает сейчас, ни мало, ни много, должность ректора института. К рекомендации ректора, к тому же и старого доброго приятеля, как представлялось Борису, надо было прислушаться.

Так в этой жизни иногда получается, что на гонца и зверь бежит. В роли зверя оказался руководитель одной из крупных израильских геодезических компаний Шимон Рубинштейн, который на следующее утро пришёл Борису сдавать завершённую работу на юге страны. Памятуя о том, что Юрий, вчерашний ходатай из Львова, остановился в Иерусалиме, а компания Рубинштейна также располагается в святой столице Израиля, Борис незамедлительно спросил его:

– Скажи, пожалуйста, Шимон, тебе случайно не нужны на работу инженеры-геодезисты.

– Ещё и как нужны, – мгновенно отреагировал Шимон, – и совсем не случайно, а даже срочно. А что, Борис, ты можешь кого-то предложить? У тебя есть кто-то на примете?

– В общем-то, есть один молодой человек, – замялся Борис, – только есть одна проблема.

Борис с некоторых пор стал бояться рекомендовать на работу людей, которых не знал. А так как он лично не знал практически никого из своих многочисленных протеже, то, как мог, старался, хоть как-то, проверить тех, за кого просит. Обжёгся он несколько лет назад, когда нашёл его бывший студент, которого Борис не помнил в лицо, заявивший, что является обладателем красного диплома. Диплом революционного цвета, как правило, говорил сам за себя, говорил о том, что его предъявитель является грамотным специалистом. Порекомендовав этого молодого человека в одну из геодезических компаний, Борис уже через неделю выслушивал претензии возмущённого хозяина:

123