Русский акцент - Страница 113

113

– А что вас собственно так раздражает в этом? – попытался осадить его пыл Ицхак Пелед.

– Господин директор, – продолжал волноваться Борис, – вы разве слышали об, скажем, ирландской партии в США или, допустим, татарской или кабардино-балкарской партии в той же России. Представьте себе, что будет в Израиле, если марокканские, англосакские или эфиопские евреи также организуют свои партии по общинному принципу.

– Ладно, ладно, хватит об этом, Борис, – примирительно заявил директор, – в государственных предприятиях не принято обсуждать политические проблемы. Громадное тебе спасибо за ценную информацию, благодаря тебе я составил мнение о предстоящем госте и в соответствии с этим подготовлюсь к завтрашней встрече.

В заключении генеральный директор Ицхак Пелед вдохновенно произнёс:

– В любом случае, человек, который, находясь менее десяти лет, по сути, в незнакомой стране, сумел поочерёдно возглавить три разных министерства и стать вице премьером государства, несомненно, заслуживает самого глубокого уважения и признания.

Когда ранним утром следующего дня Борис переступил проходную института, он не узнал прилегающего к зданию двора, который по геометрии представлял собой вытянутый г-образный прямоугольник. По всему периметру была расставлена геодезическая техника. Причём сервировка измерительных приборов была выполнена с дизайнерским вкусом и напоминала добротно обставленный выставочный стенд под открытым небом. Красочно отражали солнечные лучи зрительные трубы современных электронных теодолитов, выкрашенных в оранжевый и красный цвет. На треножниках возвышались дигитальные высокоточные нивелиры, а по углам доминировали антенны спутниковой навигационной аппаратуры GPS. Между приборами в правильном порядке на теодолитных штативах была выставлена картографическая и фотограмметрическая продукция, производимая институтом. Борис оценил работу, произведенную генеральным директором. Это, несомненно, была его идея: идея показать министру, великолепно разбирающемуся в физике и прекрасно играющему в шахматы и мало понимающему в геодезии, товар лицом. Ицхак Пелед сопровождал министра Щаранского, демонстрируя ему этот товар, давая в нужных местах необходимые пояснения. По просьбе директора Борис тоже находился в эскортирующей его свите на случай, если тот не поймёт что-то на иврите и будет необходимость сказать это на русском языке. Министр медленно прохаживался по двору, рассматривая выставленный топографический инструментарий. И надо ж было тому случиться, что остановился он не у сияющего своей желтизной спутникового приёмника GPS, a возле приютившегося в приасфальтовых кустах ветхого деревянного столика, державшегося на небольшой, видавшей виды, треноге. Натан Щаранский спросил генерального директора:

– А что ещё за супер прибор?

Ицхак Пелед за спиной министра развёл руки в сторону, всем видом показывая, что он не знает даже названия этого прибора. Он посмотрел в сторону Бориса и сказал:

– У нас в институте есть специалист по антиквариату, это доктор Борис Буткевич, кстати, он, как и вы, проживал в Москве.

– Вряд ли, доктор Буткевич, – улыбнулся министр, пожимая руку Бориса, – жил в московском Лефортово.

– Что такое Лефортово, господин министр, – смущённо спросил Ицхак Пелед.

– Лефортово – это, прежде всего, название района в центре Москвы, – скороговоркой ответил министр, – и это же название носит следственный изолятор, где мне пришлось побывать продолжительное время до суда. Израильским аналогом такого изолятора служит тель-авивская тюрьма «Абу Кабир».

Борис провёл указательным пальцем по древнему прибору и, поневоле перебив министра, негромко пояснил:

– Этот супер прибор, господин Щаранский, называется мензулой. В переводе с латинского означает не что иное, как столик, каковым собственно она и является. Это древний, можно сказать, даже примитивный геодезический инструмент, изобретённый баварским астрономом Иоанном Преторием ещё в 17 веке.

Ицхак Пелед и Натан Щаранский одновремённо с уважением посмотрели на Бориса. Он же, не обращая внимания на их восхищённые взгляды, продолжил:

– Не хочу вдаваться в тонкости работы с мензулой, но считаю своим долгом обратить ваше внимание, что почти все крупномасштабные топографические карты, как России, так и Израиля вплоть до середины 20 века были созданы посредством именно этого прибора.

Министр что-то шепнул на ухо своему секретарю и тот, подойдя к Борису, спросил:

– Извините, доктор Буткевич, но министр попросил меня записать ваш номер рабочего и домашнего телефонов, а также прислать по факсу, который я вам сообщу, ваше резюме.

– Простите, а зачем министру понадобились мои тактико-технические данные, – невольно удивился Борис.

– Ну, наверное, не для того, чтобы засадить вас в Лефортово, – рассмеялся референт.

Буквально через несколько секунд Борис увидел уже министра Щаранского на трибуне, с которой он выступил с программной речью перед коллективом института. А ещё через час, когда чёрное «Вольво» увезло министра из Тель-Авива в его резиденцию в Иерусалим, генеральный директор пожал Борису руку и при этом радостно провозгласил:

– Спасибо, доктор Буткевич! Вы мне очень помогли. Не без вашего участия министр пообещал мне выделить дополнительные финансовые средства для развития новых направлений работы института и увеличить премиальный фонд для поощрения работников.

Через неделю после визита министра в рабочем кабинете Бориса раздался телефонный звонок. Борис в это время проводил совещание с руководителями групп своего отдела и поэтому он, чтобы не останавливать заседание, приподнял телефонную трубку и снова опустил её на рычаги аппарата, прерывая тем самым установленную связь. Но буквально через несколько секунд телефон зазвонил снова, причём ещё более настырно, чем в первый раз. Пришлось извиниться перед подчинёнными и снять телефонную трубку. В ней проявился звонкий женский голос:

113