Русский акцент - Страница 95

Борис долгое время не мог понять, почему его сотрудник Авраам, еврей, выходец из братской Румынии избегает его и не хочет разговаривать с ним. Пока в один прекрасный день он откровенно не выговорил Борису:

– Я думал, что приеду в еврейское государство, а попал в самое настоящее русское гетто. Ну, скажите, пожалуйста, почему всё для русских? У них свой канал телевидения, две радиостанции, с десяток газет и журналов. Ещё немного и русский язык вытеснит язык наших предков – иврит.

В словах Авраама была немалая доля правды. Понятно, что русский язык никогда не заменит иврит. Но факт остаётся фактом, жителям Ашдода, разменявших шестой десяток, государственный язык страны, в которой они находились, был, как говорится, не на слуху: они им, практически, и не пользовались. А чего греха таить, зачем нужно, чтобы иврит отскакивал от зубов, если в поликлинике врач говорит на русском языке, на том же языке говорят с тобой продавцы в супермаркете и чиновники в банке, носителями великого и могучего являются абсолютно все соседи твоей многоэтажки. Ну, а если уже совсем припечёт, то всегда найдётся добровольный переводчик из толпы твоих земляков. Известен случай, когда выходец из Грузии, бизнесмен, не говоривший на иврите, но построивший в Израиле парк «Суперленд», однажды сказал крылатую фразу:

– Если у тебя есть миллион долларов, то банк будет говорить с тобой на том языке, каком ты захочешь.

Не установлено, сколько миллионов долларов было у этого бизнесмена, но доподлинно известно, что банк Израиля говорил с ним на русском языке.

За два дня до вселения Борис приехал в Ашдод принять квартиру от застройщика. В приёмный акт следовало вписать замеченные им огрехи и недостатки в строительстве. Борис почему-то вспомнил, как помогал принимать своему другу, полученную им от предприятия, новую квартиру на окраине Москвы в Новых Черёмушках. Недостатков там было хоть пруд пруди, все они просматривались невооруженным, даже совсем непрофессиональным, взглядом. Однако исправлять их никто и не собирался. Другу Бориса было предложено два варианта: или подписать акт приёмки или отказаться от квартиры. Но кто же откажется от квартиры, подаренной государством. Собственно, на этом и строился расчёт строителей, которые, по сути, и являлись представителями того самого государства. Акт приёмки друг, конечно же, подписал при том, что ещё полгода самостоятельно устранял все недоделки. Сейчас же Борис стоял в совершенно пустой и девственной, своей собственной квартире и старался найти в ней хоть какие-нибудь огрехи. Но невооружённым взглядом таковые не находились. Тогда Борис стал всматриваться в оголённые, выкрашенные добротной белой краской, стены более пристально. С большим трудом емуудалось обнаружить на потолке небольшое чёрное пятнышко, на подоконнике небольшую царапину, а в рукоятках регулировки душа отсутствие красных и синих кружочков, обозначающих горячую и холодную воду. Всё это он аккуратно вписал в акт. Самое интересное, что, когда через два дня они вселялись в квартиру, все эти совсем незначительные огрехи были устранены.

Ещё более интересным, в некоторой степени, даже забавным являлся факт, что 120-ти метровая квадратура новой квартиры была абсолютна пустая, пустая до стерильного неприличия. Но, честно говоря, было не до забав, смеяться совсем не хотелось. Этот пока ещё нежилой вакуум надо было чем-то заполнять с тем, чтобы он приобрёл, если и не уют домашнего очага, то хотя бы маломальский казённый вид. Вся мебель, которой они пользовались в Натании, была собственностью хозяев съёмной квартиры. Хорошо, что друзья снабдили Бориса двумя раскладушками, на которых спали девочки и большим матрасом для него и Татьяны. Единственное, что являлось их собственностью, это электротовары, купленные за средства, выданные им, как и всем новых репатриантам, государством Израиль. В эти электротовары входили жизненно необходимые: огромный холодильник, стиральная машина, газовая плита и телевизор. Чтобы там ни было, квартиру надо приводить в божеский вид. Но Всевышний не очень торопился снабдить их финансовыми средствами для достижения этого вида. Борис был, все-таки, каким ни каким учёным и обладал аналитическим складом ума. Он всегда старался решать проблему глобально, а не в каком-то частном разрезе. Поэтому, после долгих раздумий, сидящий в мозговых подкорках внутренний навигатор направил его в банк. Это был не просто банк, а банк для государственных служащих, для которых существовали определённые льготы. На этот раз, в отличие от банка «Дисконт», его обслуживала уже не брюнетка, а, самая что ни на есть натуральная блондинка, приехавшая в Израиль из Канады. Она была сама любезность и просто сияла широкой улыбкой офисного клерка. На сей раз он не стал испытывать судьбу, роняя снимок, на котором он сфотографирован с министром, а просто рассказал девушке свою проблему. Блондинка, не снимая с намакияженного лица свою трафаретную улыбку, без всяких проволочек оформила Борису ссуду в 20000 шекелей, которые уже на следующий день поступили на его банковский счёт. Не медля ни минуты, Борис усадил Татьяну в свою «Субару» и прямым ходом, без промежуточных остановок, поехал в мебельный магазин. Перед входом он, как старшина новобранцу, сформулировал Татьяне задачу в следующей редакции:

– Значит так, дорогая! Наш приход составляет 20000 шекелей. Именно в эту сумму мы должны уложиться, полностью меблировав наше жилое гнёздышко. Варианты итальянской, швейцарской и другой импортной мебели не рассматриваются. Разбогатеем, купим и её. А пока – всё самое необходимое и, разумеется, самое дешёвое.