Русский акцент - Страница 79

– Я же говорил, что русские талантливы не только в науке. Впрочем, друзья давайте всё-таки поднимем наши пластиковые стаканчики и выпьем за блестящий результат того дела, которое вы все вместе удачно завершили.

Вечером, когда Борис с Эдуардом мирно беседовали в гостиничном баре, запивая небольшую порцию коньяка ароматным кофе, к их столику приблизились Ицхак Пелед и главный учёный Иосиф Шварц. Иосиф, заметив Эдуарда, прошёл к соседнему столику, а Ицхак попросил разрешения присесть к ним. Завязался разговор, связанный с внедрением новых спутниковых технологий в современные измерения. Неожиданно для себя, Борис, обращаясь к директору, проронил:

– Мне не понятно, почему наш институт, обладая такой мощной приборной и компьютерной базой, таким основательным составом специалистов наделён только контрольными функциями, а сам ничего не производит.

– Всё более, чем просто, Борис, – отрывисто заключил директор, – мы – государственное предприятие и государство финансирует нас именно за надзор в рамках этой самой государственности.

– Извините, Ицхак, – вспыхнул Борис, – вот вы говорите государство, государство, а почему всё-таки держава должна кормить нас, а не мы свою страну. Я понимаю, когда государство субсидирует полицию, налоговое управление, институт национального страхования, больницы и не понимаю, почему оно должно держать на своей шее высокотехнологичный институт, когда этот самый институт может сам зарабатывать немалые деньги.

– Вам, господин Буткевич, надо премьер-министром быть, а не инженером, – прервал его Ицхак, – а всё-таки, интересно, как, по вашему мнению, наш институт может заработать деньги.

– Да не вопрос, – ответил Борис, – вот, например, известно ли вам, что Международный валютный фонд и Всемирный банк выделили деньги России и Украине на проведение различных земельнокадастровых программ.

– Непонятно, как это связано с добыванием денег, – чуть ли не шёпотом спросил у него Ицхак.

– Связано и ещё как связано, – быстро проговорил Борис, – дело в том, что Всемирный банк объявляет тендеры, в которых может участвовать и наш институт.

– Извините, господин Буткевич, – снова перебил его Ицхак, – а что разве Россия и Украина не могут самостоятельно разработать такие программы?

– Да, похоже, что нет, – улыбнулся Борис, – ведь земельный кадастр в России в условиях общенародной собственности являлся понятием чисто теоретическим. А в Израиле, например, методы геодезического и юридического обеспечения земельного кадастра давно наработаны. Наш институт был бы вполне способен создать для России современную компьютерную базу земельнокадастровых данных.

– А откуда, Борис, у России найдутся финансовые средства оплатить такие дорогостоящие, требующие длительного времени, работы? – осведомился у него Ицхак.

– В том-то и весь фокус, – радостно заключил Борис, – что тендер финансирует Всемирный банк. Стоимость такого тендера составляет около 50 миллионов долларов. Такие же тендеры проводятся и в других странах: Болгарии, Румынии, Польше и т. д. Достаточно нашему институту выиграть два таких конкурса, и мы включаем в свой актив годовой бюджет нашего института, который ему выделяет государство из своей казны.

– Постой, постой, Борис, – заволновался Ицхак, – если все наши работники выедут за пределы Израиля, кто же будет делать за нас работу, очерченную нашим правительством.

– Второй фокус заключается в том, – буквально выпалил Борис, – что выехать придётся всего нескольким сотрудникам, по условиям тендера все работники набираются в той стране, где проводится конкурс.

Ицхак долго молчал, переваривая информацию, сказанную Борисом. Затем импульсивно вскинул руку вперёд, схватил рюмку с недопитым Борисом коньяком и мгновенно осушил её до конца. Четверть часа пришлось пережидать, когда бравый полковник доблестной израильской армии придёт в себя после пятидесяти грамм марочного французского алкоголя. Запив его литром минеральной воды, бывший полковник обрёл дар речи и, резко повернувшись к главному учёному, сидевшему за соседним столиком, грозно пророкотал:

– Ну, что скажешь, Иосиф? Надеюсь, ты слышал, о чём мы здесь говорили? И почему я должен слышать это всё от Бориса, а нет от тебя, с позволения сказать, главного учёного? Учись у него, как надо мыслить по-государственному. Даю тебе неделю времени для проверки всего, что изложил Борис и жду твоих рекомендаций по этому поводу.

Через месяц генеральный директор вызвал Бориса к себе в кабинет. По его взгляду, который он всё время отводил в сторону, он понял, что ничего путного с его идеей не получилось. Ицхак Пелед, мрачно взирая на портрет недавно избранного премьер-министра Биньямина Нетаниягу, сквозь зубы процедил:

– Вчера был на приёме у министра, подробно посвятил его в проект, предложенный тобой. Честно говоря, он даже не дослушал меня до конца, когда уловил, что мы хотим самостоятельно зарабатывать деньги, да ещё и за границей. Суть его вердикта состояла в следующем: мы – не частная фирма, а государственное предприятие и должны работать на свою страну, а не на чужие державы.

– И, что никакие доказательства в преимуществе предлагаемого в расчёт не принимались, – поинтересовался Борис.

– Знаешь, Борис, – уныло парировал Ицхак, – говорят, что спорить с женщиной – себе дороже, а возражать министру – дешевле, тем более, не будет.

Борис никогда не разговаривал с министрами и не знал, сколько надо платить за возражения им. Генеральный директор в свою очередь не знал, что Борис был более, чем основательным человеком. Надеясь, что его институт всё-таки будет участвовать в тендере, он позвонил в Москву своему давнему приятелю Виктору Малахову. С Витей он учился в одном классе, затем они поступили в институты, которые находились, чуть ли не на одной улице вблизи станции метро «Курская». Борис учился в МИИГАиК (институт инженеров геодезии), а Виктор в МИИЗ (институт инженеров землеустройства). Стараниями Виктора они вместе стали писать диссертации у одного и того же руководителя, профессора Соломонова. Тема Бориса звучала как «Разработка современной концепции геодезического обеспечения землеустроительных работ». Так получилось, что концепция у Бориса никак не разрабатывалась. Точность измерений для определения площадей земельных участков в СССР в условиях общенародной собственности на землю особо никого не волновала. Борис понял, что предмета для исследования просто не существует, и поэтому, поменял тему будущей диссертации. В этой связи пришлось сменить и руководителя. Борис не забудет слова профессора Соломонова, который, когда он объявил о своём решении, гневно кричал ему вдогонку: