Русский акцент - Страница 61

– Теперь уж ты извини меня, Давид, – улыбнулась Настя, – не хотела обидеть тебя, просто, я по природе циник.

– По природе ты просто красивая женщина, – возразил ей Давид, – а вот по профессии, если не врач, то, видимо, фармацевт.

– Опять не угадал, – усмехнулась Настя, – я закончила химический факультет МГУ по специальности биоорганическая химия.

Она хотела добавить, что более 15 лет проработала по этой специальности в столичном научно-исследовательском институте, но вдруг заметила, как побледнело лицо Давида. В его голубых глазах отражались красные язычки пламени субботних свечей, выставленных на ресторанном столике. Он молниеносно отбросил стул, на котором сидел, подбежал к Насте и, порывисто схватив её руку, прикоснулся к ней своими губами. Настя вздрогнула от неожиданности и, отрывая руку от уст Давида, тихо спросила:

– Господи, что происходит? Разве так ведут себя религиозные мужчины в обществе скромной женщины?

Справедливости ради, до скромности Насте было намного дальше, чем Давиду до Всевышнего. Но именно Всевышний, по признанию Давида, предопределил их встречу.

– Знаешь, Настя, – признался ей Давид, – сегодня утром я молился у Стены Плача и вложил в расщелину стены записочку, в которой просил Создателя помочь мне найти компетентную сотрудницу, которая будет моей наместницей во вновь созданной израильской компании.

– И что, – спросила она, вознося руку вверх, – он услышал тебя?

– Похоже, что да, – ликующим голосом возвестил Давид, – волею Господа были найдены две точки, которые он соединил прямой линией.

– Ничего не понимаю, – огорчилась Настя, – какие точки, какая прямая, что ещё за геометрию ты придумал, Давид.

– Понимаешь, Настя, – неуклюже размахивал руками Давид, – если во Вселенной хаотично блуждают точки, которым суждено встретиться, то Творец связывает их прямой, которая, как известно, является кратчайшим расстоянием между ними. Именно по его воле мы с тобой в роли этих точек и оказались в одной гостинице.

– Послушай, Давид, – вспыхнула Настя, – я полагаю, что Творец немного ошибся. Меня, воспитанной по принципу «религия – опиум народа», и тебя, апологета иудейской религии, вряд ли соединит придуманная тобой прямая.

– Во-первых, Творец никогда не ошибается, – возразил Давид, – а во-вторых, Настя, выражаясь простым языком, я хочу пригласить тебя на работу в свою компанию в качестве директора филиала.

Настя, которая в этот момент запихивала в рот, обжаренный залитый тхиной фалафель, неожиданно поперхнулась и долго не могла прийти в себя, откашливаясь и прокручивая в голове, сказанное Давидом. Ей хотелось выкрикнуть почему-то на английском языке:

– Yes, Yes!!! – и уже на русском добавить:

– Да, чёрт побери, да! Есть бог на белом свете, неважно, иудейский или христианский, есть Стена Плача, в конце концов, похоже, существуют в реальной жизни даже точки и прямые, про которые твердил Давид.

Настя закрыла лицо руками, чтобы Давид не заметил, как крупные слезинки стекают с её зелёных глаз, потом вдруг стремительно соскочила со стула и, уже никого не стесняясь, налила, стоящее на столе красное густое, похожее на кагор, «шабатное» вино в большой стакан, предназначенный для воды, и залпом осушила его. Из-за соседних столиков раздались громкие аплодисменты: это религиозные евреи, встречающие в ресторане наступление субботы, одобрительно рукоплескали Насте. Она же, не обращая на них никакого внимания, подбежала к Давиду и, обняв его шею руками, горячо целовала в лоб, щёки и в губы. Оторопевший Давид, мгновенно опьяневший от Настиных жарких поцелуев, едва слышно шептал:

– Настя, перестань, пожалуйста, перестань, ведь люди смотрят, у евреев не принято так.

За соседними столиками уже никто не хлопал в ладоши, а только с укоризной смотрели на Настю, которой в тот момент было всё равно, кто, когда и что скажет: она не стала уточнять, что же не принято у евреев, и попросила пробегающего мимо официанта принести ей рюмку водки. Крепкий напиток, смешанный с вином, не прибавил Насте опьянения, напротив, самодельный «ёршик» лишь отрезвил её и привёл мысли в порядок. Она долго и безотрывно смотрела в глаза Давиду пока, наконец, не решилась спросить:

– Послушай, Давид, всё произнесенное тобой, это не шутка. Мне это не приснилось? Я уже могу уволиться с должности горничной?

– Всё это более, чем серьёзно, – откликнулся Давид, – только у евреев не принято в шабат говорить о делах, все детали обсудим завтра. Я жду тебя у себя в номере в девять утра. Принеси все документы, мы должны быстро всё оформить, потому что уже вечером я улетаю в Нью-Йорк.

Ровно в девять утра окрылённая Настя уже была в номере Давида. Об их вчерашнем знакомстве напоминали только красные пятна от пролитого вина на голубом паласе. Насте казалось, что это было не вчера, а сто лет назад. Боясь взглянуть Давиду в глаза (ведь перед ней за гостиничным столиком-бюро восседал не какой-нибудь никому не известный постоялец отеля, а её будущий босс), она выложила свой университетский диплом биохимика, выписку из зачётной ведомости, в которой указывались количество часов по каждому изученному курсу и оценка, полученная на экзамене. В дополнение она предоставила Давиду тезисы докладов, с которыми она выступала на различных семинарах и конференциях и, самое главное, перечень научных исследований, в разработке которых принимала участие. Давид внимательно ознакомился со всеми документами, попутно задавая вопросы по неясным позициям, вникая во все детали. В эту минуту он уже не очень походил на человека, отдающего часть своей жизни служению Всевышнему, скорее он напоминал профессора, который пытается на основании изученного прийти к какому-то логическому заключению. В общем, так оно и было: закончив просматривать Настины документы, он, подняв вверх большой палец правой руки, широко улыбнулся и мажорным голосом воскликнул: