Русский акцент - Страница 55

– Вот видишь, Соня, толковал же я тебе, что написать диссертацию в нашем отечестве – это только полдела, её ещё и необходимо подготовить к защите. Получается, что любую хорошую диссертацию можно успешно провалить, а любую плохую, не менее успешно, защитить.

Эдуард Абрамович Гомельский, так величали руководителя Сониной диссертации, доктор технических наук, профессор, заведующий кафедрой геодезии Одесского инженерно-строительного института, не оставляя Борису времени на размышления, порывисто пророкотал:

– Значит так, молодые люди, в данный момент будем мыслить категориями не научными, а житейскими. Ситуация скверная, но не критическая. Будем работать на опережение.

Пришедшая в себя Соня, нервно улыбаясь, тихо спросила:

– Кого же мы будем опережать, Эдуард Абрамович?

– Как это кого, – воскликнул он, – твоего несостоявшегося ухажёра. Я хорошо знаком с ним, он и в научном плане очень бесчестный и подлый человек, способный на любые гадости.

– Послушайте, Борис, – спохватился Гомельский, – в афише о вашей защите диссертации, которую я читал сегодня, написано, если я не ошибаюсь, что ваш руководитель, это ректор института, который одновременно является председателем Учёного Совета. Я с ним хорошо знаком. Что если мы, не теряя времени, вместе пойдём к нему и всё расскажем.

Уже через час Борис и Эдуард Абрамович выходили из кабинета ректора, который заверил их, что нет поводов для беспокойства, и он гарантирует, что на защите не будет места ненужным эксцессам.

Глава 18. Конгресс геодезистов

С тех пор прошло восемь лет, и вот сегодня профессор Эдуард Абрамович Гомельский встречает доктора Бориса Абрамовича Буткевича в национальном институте геодезии и картографии Израиля в качестве своего будущего сотрудника.

– Ну что ж, Борис, лиха беда начало, – не без патетики провозгласил он, – начинаем работать вместе на благо молодого еврейского государства. Поскольку мы с тобой выпускались двумя ведущими вузами СССР в области астрономогеодезии, ты – московского, а я – новосибирского, то именно в этой области и будем продвигать израильскую науку.

На самом деле о науке пришлось на некоторое время забыть. Просто, когда по мере ознакомления с работой, Борис разработал методику, которая позволила в два раза ускорить процесс обработки геодезических измерений, его начальник, Алекс Зильберштейн обнял его за плечи и, стараясь не обидеть, мягко пробубнил:

– Послушай, Борис, я понимаю, что ты человек науки, но здесь у нас не академия, а производство. Если я дам команду внедрить твоё новшество, то половина людей останется без работы. А это, дорогой, не нужно ни тебе, ни мне, ни, тем более, высшему начальству.

Алекс не сказал Борису, что его коллега Эдуард Гомельский буквально забросал заместителя генерального директора своими идеями, дающими возможность значительно усовершенствовать производственный процесс. Все они так и остались без внимания, а их описания, похоже, будут пылиться на книжной полке в кабинете замдиректора ещё долгое время. Дело усугублялось ещё и тем, что в отделе, кроме Эдуарда и Бориса, работали ещё шесть кандидатов технических наук. Все они получили геодезическое образование и защитили кандидатские диссертации в СССР. Просто превосходно было находиться с ними в одной производственной связке. Этому находилось более чем простое объяснение: все они были выпускниками совсем не виртуальной, а вполне реальной школы, которая называлась «советская геодезия». Такой внушительной и мощной геодезической школы в Израиле просто не существовало. Да и откуда ей было взяться, если государство было основано только в 1948 году. До этого времени здесь господствовал британский мандат. Так назывался период, в течение которого на части территории распавшейся Османской империи на Ближнем Востоке был установлен режим управления Великобританией. Если в геодезическом аспекте англичане оставили хоть какой-то зримый след в развитии этой отрасли измерений, то, пришедшим на смену им израильтянам, пришлось учиться этому заново, не имея на это традиционной базы и кадров, обладающими необходимыми знаниями. И тут случается чудо: через сорок лет после появления Израиля, эти кадры посыпались, как из рога изобилия. Развивающееся еврейское государство получило этих специалистов совершенно бесплатно, не вложив ни копейки, точнее ни одного шекеля в их подготовку и образование. Это за него совершила страна развитого социализма. Надлежало только правильно распорядиться полученным подарком. Одним из них был Юрий Эпштейн, выпускник Свердловского университета, по специальности астрономогеодезия. Астрономогеодезия, кроме вышеперечисленных Московского и Новосибирского институтов, а также геодезического факультета Львовского политехнического института, входила как специальность физико-математического факультета Ленинградского и Свердловского университетов. Кандидат физико-математических наук, старший научный сотрудник Юра Эпштейн влился в израильский коллектив русских геодезистов, занимаясь непростыми вопросами магнитометрических и гравиметрических измерений. Ещё один член этого коллектива, однокашник Юрия, бывший свердловчанин, кандидат технических наук, старший научный сотрудник Аркадий Друх, занялся в Израиле разработкой алгоритмов и программного обеспечения для решения различных геодезических задач. В дружную семью израильских геодезистов, говорящих на русском языке, удачно вписался кандидат технических наук, астрономогеодезист, бывший доцент Львовского политехнического института, Михаил Фельдман. И ещё один кандидат технических наук, ещё один бывший доцент, заведующий кафедрой инженерной геодезии Новочеркасского политехнического института Илья Левинский, занимался здесь разработкой параметров новой геодезической сети. В отделе функционировала также секция программирования: в ней выделялись два выходца из СССР, кандидаты экономических наук Анатолий Пастернак и Виктор Штейн. В реалии получалось, что в небольшом отделе Национального института геодезии и картографии собрался, если и не весь цвет, то, по крайней мере, пышное соцветие советской геодезической науки.