Русский акцент - Страница 146

146

Борис объяснил, что именно потеря статуса, резкое понижение материального уровня и привело к повышению алкогольных возлияний. Благо русский человек, а, если даже и не русский, то, по крайней мере, родившийся в России, привык своё утешение искать не в церкви или в костёле, не в мечети или в синагоге, а в бутылке, наполненным 40 градусным напитком, придуманным русским химиком Менделеевым. Благо в этом плане для русского человека Израиль казался настоящим Клондайком: бутылку водки в то время можно было купить по цене меньше трёх шекелей, в то время, как килограмм курицы стоил более десяти шекелей. Борис знал, человека, большая часть жизни которого прошла в Заполярье. Он знал, когда в близлежащем супермаркете был, так называемый, «discount» и цена бутылки снижалась ровно до двух шекелей. Этот израильский полярник покупал два ящика этой самой водки, так сказать оптом и впрок. Понятно, что быстрое опустошение содержания этих ящиков не проходило бесследно, как для бывшего жителя тундры, так и для других потребителей. Пьянство – не самое лучшее, что придумало человечество несколько сотен лет тому назад. Закономерным его следствием являлось, что искавший весь жаркий день работу и в очередной раз, не найдя её, русский репатриант заполнял себя дешёвыми спиртовыми парами. А дома жена, которая не имела ни малейшей возможности купить себе даже дешёвую косметику, не говоря уже о модной одежде, тратит последние деньги на дешёвую колбасу, чтобы сделать детям бутерброды в школу. Тут в образе законного мужа является, едва держащееся на ногах, создание. Просто замечательно, если это пошатывающееся приведение, буркнув что-то непонятное, отправляет себя спать. Но большинству потребителей дешёвого напитка хочется продолжать функционировать, что в их затуманенном понимании означает глумиться и издеваться над собственными домочадцами и, в большинстве, таких случаев колотить собственных детей и жену. В СССР далеко не все жёны обращались по этому поводу в партком, подавляющее большинство вынуждено было терпеть пьяные выкрутасы своих нетрезвых мужей. Здесь, в Израиле, в демократическом государстве, женщины обрели второе дыхание, избавляясь от неугодных и ненужных им половинок через развод.

– Послушай, Борис, – похвалил его директор, – тебе не зря присудили докторскую степень. Ты мне всё очень доходчиво объяснил. Но тут есть ещё одна сторона медали. Согласно основному закону природы: если в одном месте что-то уменьшается, то в другом – обязательно прибавится и наоборот.

– Я не очень понимаю, что вы имеете в виду, господин директор, – растерялся Борис.

– Я полагаю, – воодушевился Ури Векслер, – что если, так сказать, на брачном рынке появляется больше свободных и, надо сказать, симпатичных женщин, чем было раньше, то неизбежно должен уменьшиться поток свободных мужчин, которые хотят создать новые семьи.

– Браво, господин директор, – радостно воскликнул Борис, – вы правы, всё сходится. Только должен внести в ваши умозаключения одну, но существенную поправку. В подавляющем большинстве русские женщины во второй раз выходят замуж за коренных израильтян, внося тем самым свой посильный вклад в быструю интеграцию русских репатриантов в израильское общество.

Ури Векслер был прав: Борис был вполне способен написать диссертацию на тему: «Влияние проблем репатриации русских женщин на изменение их семейного статуса». Однако даже он не ожидал от себя неких экстрасенсорных способностей, дара, который можно назвать ясновидением. Просто не прошло и месяца после беседы с директором, как в институте стали происходить события, которые иначе, как чудотворными не назовёшь.

В картографическом отделе института работала уроженка города Киева, симпатичная женщина, в возрасте, приближающемся к бальзаковскому. Ирина Мильман, так звали стройную, с узкими плечами, но с крутыми бёдрами сероглазую шатенку, которую невозможно было не заметить даже в толпе людей. Столкнувшись с ней, в узких коридорах института любой мужчина, по крайней мере, четверть часа не мог себя заставить думать о работе. Ирина причислялась к категории разведённых женщин. Поговаривали, что муж у неё в прошлой жизни был профессором, специалистом по русской лингвистике. Учёные по славянскому языкознанию в Израиле не требовались, и по слухам, витающим в институте, муж Ирины то ли спился, то ли вернулся в Киев. Так случилось, что у заместителя директора доктора Яира Гринвальд от онкологического заболевания скоропостижно скончалась жена. Надо сказать, что Яир ещё при жизни жены положил глаз на обольстительную репатриантку. Но сохраняя верность жене и производственную субординацию, он прикасался к ней только во снах, которые, справедливости ради, были вовсе не платоническими. Буквально через несколько месяцев, когда переживания от безвременной потери супруги немного угасли, сотрудники института выехали на уик-энд в Эйлат. Когда поздним вечером Гринвальд в одиночестве прогуливался по опустевшей эйлатской набережной, он заметил в фиолетовых бликах стойки почти безлюдного бара одинокую женщину в белом платье. Приблизившись к столику, где она сидела с бокалом какого-то зелёного коктейля, Яир Гринвальд с удивлением и радостью узнал в ней свою работницу Ирину Мильман. Попросив разрешения присесть, он не поднимался из-за столика часа полтора. Затем они до полуночи бродили по живописной набережной, которая протянулась вдоль нескончаемой цепочки зелёных пальм, современных многоэтажных отелей, многочисленных ресторанов и баров. Ощущение вечного праздника жизни придавала здесь радужная палитра фонарей и гирлянд, которые отражались своим многоцветьем в подступающей совсем близко чернеющей пучине Красного моря. Сегодня Гринвальду казалось почему-то, что именно Красное, а не Средиземное и, конечно же, не Мёртвое море станет отправной точкой перемены его текущей жизни.

146