Русский акцент - Страница 10

Всё-таки в виде малой толики какого-либо вознаграждения Борис подарил Нисиму бутылку крепкого русского напитка. Честно говоря, он и не думал презентовать соседу этот образец советской ликероводочной промышленности, на этикетке которого было написано «Стрелецкая горькая настойка, цена 2р.38 коп, без стоимости посуды». Она была названа в честь военного подразделения времён Петра 1. Стрелец, изображённый на водочной наклейке, был вооружён ружьём, а в другой руке он держал закруглённую режущую металлическую пластину на длинной ручке, напоминающую топор. Поэтому, горькая настойка получила второе народное название. Одни представители пьющего народа называли её «мужик с топором», а другие – «человек с ружьём». Борис не причислял себя к обществу как анонимных, так и легальных алкоголиков. Да и потреблял он по случаю совсем не водку, а исключительно марочный коньяк. Но бутылка «Стрелецкой» оказалась в его израильской квартире вовсе не случайно. Ещё в Москве он бросил её в багажный чемодан не в качестве маленького русского сувенира, а скорее как мрачное напоминание об эпизоде, который он тщетно пытался предать забвению.

Это произошло в середине семидесятых, через год как они с Таней поженились. Жили они тогда у Бориных родителей, где в большой трёхкомнатной квартире им выделили комнату. Местом постоянной встречи Татьяны с матерью Бориса являлась просторная кухня. Вот здесь-то и находила коса на камень. Неизвестно, кто являлся косой, а кто камнем, но именно кухня являлась местом постоянных разборок и конфликтов между Татьяной и мамой Бориса, Брониславой Григорьевны. Мать неизменно жаловалась на молодую невестку, а Таня – беспрерывно на свекровь. Что самые любимые Борисом женщины не могли поделить на этой самой кухне, было выше его мужского понимания. В один далеко не самый прекрасный вечер выяснение отношений между двумя женщинами переросло в громкий скандал. Бронислава Григорьевна обвиняла Таню в полном неумении приготовить мужу обед, а она, в свою очередь, инкриминировала матери Бориса деспотизм и непочтение к себе. Самым неутешительным во всём этом являлся факт того, что обе женщины возлагали на Бориса функции третейского судьи. Но он был не просто третьим лицом, а человеком, горячо любившим свою мать и искренне боготворившим молодую жену. По этой веской причине в третейские судьи Борис ну никак не годился. Разбушевавшийся конфликт принёс ему нравственные страдания, заныло сердце от бессилия разрешить эту непростую ситуацию. Обозлённый и убитый свалившейся напастью, он не нашёл ничего лучшего как хлопнуть дверью и покинуть родительский дом. Ему казалось, что он шёл по узким замоскворецким переулкам в направлении, куда глаза глядят. Но глазам, почему то приглянулся бар под романтическим названием «Метелица». Здесь крепкие спиртные напитки продавали не оптом, а на разлив. Борис увидел за стойкой бара молдавский коньяк «Белый аист». Выгребая свою денежную наличность из карманов, он обнаружил, что её сумма соответствует только лишь стакану относительно дешёвой настойки «Стрелецкая». Борис не знал, что алкогольная голь России окрестила эту настойку непристойным названием «Стервецкая». Справедливость этой народной идиомы он ощутил уже через час после принятия этого чуда-напитка. Единственное что всё-таки удалось его производителям, это достичь полного соответствия его названию. Внутри у Бориса простреливался весь организм, через каждые четверть часа его тошнило, и он останавливался, чтобы в очередной раз опорожнить накопившуюся в недрах своего тела едва переносимую гадость. Наиболее отягощающим последствием «стрелецкого» возлияния была практически полная потеря ориентации, как в пространстве, так и во времени.

Борис пришёл в себя только утром, проснувшись в чужой постели. Над ним склонилась какая-то невероятно красивая женщина, которая, протянув ему стакан с прозрачной жидкостью, приказала немедленно опустошить его. Содержимое стакана наяву оказалась водкой. Борис, поперхнувшись ею, хотел отбросить ненавистную посудину, но белокурая красавица не дала ему это сделать, заставив допить её до конца. Прошло ещё четверть часа, прежде чем краски объективной реальности стали проявляться в глазах Бориса. Интерьер комнаты, в которой он находился, показался ему знакомым. А когда пышногрудая блондинка снова подошла к нему и нежно проворковала:

– Доброе утро, Борисочка! Эту ночь, дорогой, я не забуду никогда. Я всегда предполагала, что ты эротичный мужчина. Но сегодня поняла, что ты прямо сексуальный мачо, жеребец, который может соблазнить любую женщину.

Только через какое-то время Борис, сквозь просеивающийся перед глазами туман, опознал в ней свою сокурсницу Наташку Соколову.

– Наташка, что происходит, почему я здесь и как сюда попал? – заикающимся голосом пробубнил Борис.

– Да, Борисочка, ночь была с ливнями, а секс был совсем нескучный, – продолжала гнуть свою линию Наташа.

Борис стремительно выпрыгнул из постели, чтобы взглянуть в окно и проверить, изменился ли окружающий мир с его пробуждением, однако, обнаружив себя в положении, в чём мать родила, вынужден был снова спрятаться под одеяло. Под заливчатый хохоток Наташи он, заикаясь, чуть ли не по слогам, несмело спросил:

– Наташка, ты не шутишь, между нами, в самом деле, что-то было?

– Ещё как было, и надеюсь, Борисочка, не в последний раз, – обнадёжила его Наташа, – никогда не думала, что мне будет с тобой так хорошо.

Выпитые полстакана водки, как ни странно, привели Бориса в более-менее пристойное состояние. В первый и, пожалуй, в последний раз жизни он ощутил, что такое похмелье. После большой чашки чёрного кофе, который мастерски приготовила Наташа, Борис окончательно пришёл в себя. Наташа предстала перед ним не только в роли искусительницы, а и вселенской спасительницы, рассказав как она, представившись его женой, буквально вырвала его из рук двух милиционеров, ведших его к патрульной машине.