Русский акцент - Страница 34

– А вот и мой первый клиент. Заходи, мальчик, заходи, сделаю тебе хорошо.

Борис вздрогнул и не нашёл ничего лучшего, как перейти на другую сторону улицы, облепленной обветшалыми домами, первые этажи которых были приспособлены под выносные лотки, торгующими пёстрым ширпотребом низкосортного качества. Их сменяли различного рода закусочные, предлагающие фалафель, шаурму, хумус и прочий ближневосточный разносол. Примерно через полкилометра нищета задворок южного Тель-Авива стала сменяться солидными зданиями, витринами роскошных бутиков, красочными рекламными стендами, большими окнами различных банков и раскрытыми дверями многочисленных баров, кафе и ресторанов. Ещё через четверть часа Борис, сверяясь с картой, ступил на улицу Линкольн, на которой и размещался Национальный институт геодезии и картографии. Похоже, что эта улица совсем не случайно была названа в честь шестнадцатого президента США, поскольку последний в юности работал землемером, что сегодня отождествляется с геодезией. К тому же в здании, в котором сегодня располагается институт, уже в 1930 году, задолго до создания государства Израиль, во времена Британского мандата дислоцировался картографический департамент. На проходной Борису выдали временный пропуск, и через несколько минут он попал в приёмную генерального директора в, далёко не распростёртые, объятия секретарши Орит. По правде говоря, это были совсем не объятия, скорее совсем наоборот: огненно-рыжая секретарша сомкнула руки, всем видом показывая, что ему следует немедленно покинуть помещение, порог которого он переступил. Вспотевшему от жары и от волнения Борису пришлось до предела напрячься, чтобы суметь вытащить из своего совсем небогатого ивритского лексикона слова, объясняющие, что ему назначено в десять утра быть здесь. Орит, спросив фамилию Бориса, неистово накрутила телефонный диск и, проговорив что-то в трубку, выдавила на своих ярко раскрашенных губах некое подобие улыбки и пригласила его пройти в кабинет.

Когда Борис переступил порог кабинета, навстречу ему поднялся невысокий явно европейской наружности уже немолодой человек. Впоследствии выяснилось, что Рон Адлер, действительно, родился в Англии, там получил образование и защитил докторскую диссертацию по геодезии. Он протянул Борису руку и, указывая на старинное кресло у продолговатого журнального столика, пригласил присесть. Тут же, поменявшая свой надменный облик на обворожительное выражение лица, рыжеволосая Орит поставила перед ними две чашечки ароматного кофе с маленькими печеньями.

– Не скрою, доктор Буткевич, – начал разговор Рон Адлер, – что мне очень приятно принимать у себя учёного-геодезиста из Советского Союза. Перед тем, как я просмотрю ваши документы, пожалуйста, расскажите о себе. Какой университет вы окончили, где работали, какая тема вашей докторской диссертации, какова область научных исследований и в каких журналах вы публиковали свои работы.

Воодушевлённый тёплым приёмом, Борис обстоятельно рассказывал о своей производственной и научно-педагогической деятельности в области геодезии. Доктор Адлер внимательно слушал его, делая скидку на ошибки в его ивритском речитативе. Когда Борис закончил, он, отстраняя свою руку от кофейной чашки, весело всплеснул ею и радостно воскликнул:

– Доктор Буткевич, где же вы были раньше, вы даже не представляете, какая вы находка для нашей организации. Несмотря на то, что у нас уже работают несколько докторов из СССР, нам такие люди как вы не то, что нужны, а просто необходимы. Я предлагаю вам пока должность ведущего специалиста в фотограмметрическом отделе. Будете заниматься обработкой аэрофотоснимков и изготовлением на их основе картографического материала. Через полтора года начальник отдела уходит на пенсию и у вас будут все шансы занять его место.

Борис вспомнил, как по окончанию полевого сезона в Заполярье в зимний период всех инженеров перевели в фотограмметрический отдел, как он сидел за окуляром стереографа, монотонно вычерчивая на фотоснимках рельеф отснятой местности. Это была поистине рутинная работа, и он, обратившись к главному инженеру, сказал тогда:

– Я понимаю, что я не вправе отказываться от консервативной и шаблонной работы, но режьте меня на куски, её я выполнять просто не в состоянии.

Тогда технический руководитель экспедиции проявил понимание и определил Бориса в проектно-вычислительный отдел, где он занимался творческой работой по проектированию геодезических сетей и математической обработкой данных измерений. И вот сейчас, поистине, история развивается по спирали: ему предлагают работу такого же плана, можно сказать, производственную казёнщину. Пока Борис предавался давним воспоминаниям, генеральный директор, заметив, что радужные оттенки лица его собеседника приобрели бледноватые блики, осторожно промолвил:

– Простите, доктор Буткевич, я что-то не так сказал.

– Да всё так, – встрепенулся Борис и неожиданно для себя выпалил, – только аэрофотогеодезия это не моя стихия, хотелось бы, если можно, заниматься проектированием и математической обработкой данных.

– Я что-то не понял, господин Буткевич, – удивился генеральный директор, – вы, что отказываетесь от перспективы в ближайшее время стать начальником одного из ведущих отделов института.

– Видите ли, доктор Адлер, – вспыхнул Борис, – я, наверное, не из той страны приехал, да и, похоже, ментальность у меня другая. Но, с вашего позволения, я предпочитаю, с одной стороны, заниматься тем, что мне интересно, а с другой, работать в той области, где смогу принести наибольшую пользу, если это, разумеется, возможно.