Русский акцент - Страница 154

154

Но и это ещё не всё. Когда трудами Светланы и Владимира у Бориса родилась первая внучка Николь, то с первых дней родители говорили с ней только на русском языке, справедливо полагая, что иврит она выучит самостоятельно. Когда же Нике исполнилось семь лет, ей наняли частного репетитора по русскому языку. А уже в десятилетнем возрасте она едет в Международный детский центр «Артек», где все окружающие её дети и взрослые даже предположить не могут, что её родным языком является иврит и что, вообще, она родилась и живёт в Израиле. В этом плане, Борис очень гордится, что в двенадцать лет его любимая внучка участвует во Всеизраильской олимпиаде по русскому языку. Звучит как-то необычно и совсем неординарно. В этой олимпиаде Николь занимает первое место в возрастной группе 12-16 лет и награждается грамотой и медалью с изображением А.С. Пушкина. Для Бориса эта медаль значит даже больше, чем получение аттестата профессора, который он получил совсем не по протекции друзей из Московского или Львовского университетов, а университета города Хайфы. Этой медалью своей внучки Борис кичился ещё и потому, что большинство детей новых репатриантов из СНГ, рождённых в Израиле, или вообще не говорят по-русски, а если и разговаривают, то на таком невообразимом русско-ивритском сленге, что и вовсе трудно что либо разобрать.

Наташа, в свою очередь, через четыре года получила первую степень по менеджменту и не без труда, в конечном итоге, получила приглашение на работу в банк. Неизвестно, как в других странах, но в Израиле работа в банке считается престижной и хорошо оплачиваемой. Наташе пришлось пройти, по её метафорическому выражению, несколько «кругов ада», прежде получить эту работу. На самом деле, никакого ада не было, но было несколько туров квалификационных экзаменов. На десять банковских мест претендовали более тысячи соискателей. Получалось, что образовавшийся конкурс составлял ни мало, ни много – 100 человек на одно место. Наташе повезло, она выиграла этот конкурс. Выиграла не только потому, что была умной девушкой и обладала широким спектром необходимых знаний. Своей победой она была обязана хорошему знанию русского языка. Когда семейство Буткевичей проживало в Беер-Шеве и Натании, Наташе было девять лет, и она почти не говорила на русском языке: всё её окружение составляли школьные учителя и дети, говорящие только на иврите. Борису и Татьяне, чрезмерно перегруженными на работе, заниматься русским языком с Наташей было некогда. Но опять-таки повезло. В школах Израиля, как правило, изучаются два иностранных языка, из которых английский является обязательным. Вместе с тем, в качестве второго языка, репатрианты их СНГ, вместо французского, немецкого или арабского, зачастую выбирают русский язык. Именно так поступила и Наташа. Фортуна улыбнулась ей тем, что в качестве наставника ей попалась бывшая москвичка, заслуженная учительница СССР, Бэла Моисеевна Гринберг. Благодаря её усилиям, Наташа не только отлично говорит, но и читает, и пишет по-русски. Вот так и получилось в семье Буткевичей, что как Светлане, так и Наташе устроиться на работу помог всё тот же, ставший неотъемлемой частью израильского многоголосья, русский акцент.

Глава 41. Русский язык

Только один раз русский язык поставил Бориса в не очень приятное положение. Когда с Татьяной первый раз выезжали за границу в Германию, сотрудники предупредили:

– Будьте осторожны, на иврите, по возможности, не говорите. Это небезопасно. Впрочем, вам хорошо, в отличие от нас, вы можете говорить на своём родном русском языке. Так и поступайте, пусть думают, что вы приехали не из Израиля, а из России.

На поверку оказалось, что именно родной язык, а не иврит сослужил Борису нехорошую службу. Так случилось, что поздним вечером он с Татьяной приехал на арендованной машине в небольшой германский городок Гармиш-Партенкирхен в Баварии, где сняли «циммер» на ночлег. Когда вечером они гуляли по этому живописному альпийскому городку, Борис захотел пить. По дороге им попался небольшой пивной бар, в который и зашли, чтобы отведать национальный пенистый напиток. В какой-то момент к ним за столик подсел, уже хорошо подвыпивший, молодой человек из аборигенов. Свирепо взирая на Бориса, он отрывисто спросил:

– Вы оттуда здесь взялись в наших краях?

У Бориса были проблемы с английским языком, но на немецком, который учил в школе, институте и аспирантуре, он говорил, если и не бегло, то вполне сносно. С доброжелательной улыбкой Борис, как его и учили сослуживцы, ответил, что они приехали из Москвы. Не знаю, что было бы, если бы он сказал, что они – из Тель-Авива, но когда полупьяный баварец услышал, что они из российской столицы, лицо его покрылось красными пятнами, он вскочил со своего стула и глухо пророкотал:

– А ты знаешь, что я сейчас тебя буду убивать!

Понимая, что немец совсем не шутит, Борис тоже привстал из-за стола и, стараясь сохранять спокойствие, тихо спросил:

– За что же ты меня собираешься убивать, за то, что я у тебя в гостях или за то, что я говорю со своей женой на русском языке?

– И за то, и за другое, – злорадно прокричал житель Гармиша-Пантеркирхена, – а главное за то, что твой дед убил моего деда под Сталинградом!

– Ах, вот оно что, – поразился Борис, – а позвольте узнать, что твой дед делал под Сталинградом, отдыхать приехал или убивать?

При этих словах, баварец окончательно вышел из себя и набросился на него с кулаками. Неизвестно, чем бы закончилась эта потасовка, если бы собутыльники дебошира не скрутили его и вежливо не попросили как можно быстрее покинуть бар.

154